[Darcvs]

Тут у меня драббел, ага, РПС АУ, но грустный. Не знаю, зачем я это написала, вероятно, от отчаяния, не иначе))) Очень уж убедителен был Джаред в 4.18, а у меня попрежнему напряженка с верой, так что… Никакой особой ценности этот нетленный шедевр не представляет, к тому же он может оскорбить чьи-то чувства… ну, люди по-разному относятся к Женевьев…))) И есть у меня опасение, что часть народонаселения, ознакомившись с нетленкой, попросит меня сделать харакири)))


Джи2
Без рейтинга
Саммари: Джаред впичале
И ворнинг: если симпатична Женевьев, прошу этого не читать... ну, либо не бить меня по особо уязвимым местам после прочтения)))

Джаред стоял посреди прихожей и смотрел на свое отражение в зеркале. Гладко причесанный, в длинном, узком пальто, шарфик в клеточку… это вместо обгрызанных и дырявых, но таких удобных джинс, в темных пятнах, но мягкого и теплого свитера и слегка потертой, но позволяющей свободно размахивать руками куртки. Он вспомнил о той замечательной ночи, после которой на свитере остались пятна, представил, что руки сможет приподнять только на полразмаха, и за этим придется следить, и ему захотелось разрыдаться. Вот тут же, посреди гостиной.
- Сам виноват, - сказал Джаред своему отражению, и судя по унылому выражению лица, отражение с ним согласилось. Джаред с тоской посмотрел в потолок, в направлении двери в ванную и полез в карман за мобильником.

Он и не спорил с тем, что исключительно сам виноват в этом отвратительном происходящем - нечего было языком болтать, как сказал Дженсен. Ну да, нечего, Джаред понимал это со всей определенностью. Но откуда ему было знать, что это милое, такое общительное и умеющее так заразительно смеяться, кареглазое существо окажется настолько расчетливой и меркантильной сучкой. К тому же в тот вечер он был уставшим, немного расстроенным очередным визитом Даниль, и слегка пьяным. Может же человек, тяжело и непрерывно работающий по шестнадцать часов в день, расслабиться?
Вот он и расслабился. Дома оставаться не хотелось, дома была Даниль и до неприличия обходительный Дженсен - в ее присутствии он всегда становился таким до неприличия обходительным. Чувствовал себя виноватым, наверное, и это Джаред мог понять, но вот от такой, отлично сыгранной обходительности Джареда тошнило почти физически. В общем, дома он оставаться не мог, и он пошел прогуляться. И совершенно случайно нащупал в кармане мобильник, а вот затем с ним, с Джаредом, случилось нечто, воистину ужасное - он затосковал. Редкое для него состояние, и всегда имеющее катастрофические последствия.
Какого черта он позвонил Женевьев, он и сам понять не мог, но уже через двадцать минут они оба сидели в уютной гостиной ее ванкуверской съемной квартиры, пили пиво, трескали чипсы и болтали о жизни. О жизни, мать ее, болтали. Долго. А еще пиво. И Джареду надо было с кем-то поделиться. Просто необходимо. Ну, да, теперь он понимает, что был идиотом, но тогда, его мозг, затуманенный пивными парами и осознанием пребывания Даниль в его доме, принял судьбоносное решение исповедаться. Да сколько же можно держать это все в себе, в конце концов?
Джареду не хотелось держать в себе, Джареду хотелось рассказать всему миру о том, какие замечательные отношения у него с одним очень замечательным человеком, и насколько этот замечательный человек замечателен вот лично для него, и не только для него если подумать, и на что он готов ради этого замечательного человека... да практически на все Джаред был тогда готов, после четырех бутылок пива и пакетика чипсов. И тогда ему казалось, что он неожиданно нашел понимание в партнерше по съемкам, с которой его, по большому счету, ничего не связывало, кроме нескольких недель совместной работы и одной эротической сцены.
И откуда ему, Джареду, было знать, что на следующее утро эта партнерша позвонит ему еще до начала съемок, и лелейным голоском попросит пройтись с ней вечером по магазинам? А после его вежливого отказа сообщит, что они же друзья, и ей действительно необходимо посетить пару магазинов, и в городе у нее других друзей нет, и что она, как преданный друг, никогда никому не расскажет, о чем вчера ей разболтал пьяный Джаред. Даже сейчас Джаред помнил, как застыл с телефонной трубкой около уха, с ужасом глядя перед собой - понимание неотвратимой беды обрушилось на его могучие плечи неожиданно, но сразу во всем объеме и со всеми подробностями. И когда ему с той стороны телефонного провода осторожно напомнили, что вчера он, Джаред, решительно заявлял, что ради одного замечательного человека готов на все, он сильно зажмурился, проверяя, не сон ли это, а когда понял, что не сон, тяжело вздохнул и согласился - деваться ему в любом случае было некуда.
За тем памятным магазинным вечером последовали просьбы составить компанию в бридж у каких-то безумных ванкуверских знакомых - откуда у Женевьев появились здесь знакомые, Джаред недоумевал до сих пор, - помочь перевезти вещи, посетить пару закрытых гламурных тусовок и помотаться по городу, с целью выбора жилья подешевле. Собрав волю в кулак, Джаред стоически выполнял все прихоти новообретенной "подруги".
Нет, он не боялся каминг-аута, он вообще мало чего боялся, и был уверен, что с этим как-нибудь справится. Да, карьере будет нанесен урон, и возможно, непоправимый, и да, придется объясняться с семьей, друзьями, и вполне вероятно, друзей у него резко поубавится, но если начистоту - оно того стоило. Жить так, как жил сейчас Джаред, постоянно думая, прежде чем что-то сказать, а сказав, соображая, не ляпнул ли он чего лишнего, а ляпнув, ну случайно, проявлять верх изобретательности, переводя все это в шутку… жить так он больше не мог. Он устал от всего. И достало. И послал бы он Женевьев куда подальше, если бы не старался всеми силами уберечь от неприятностей того самого, замечательного человека.
Замечательный человек ни к чему такому готов не был. Джаред знал. Замечательный человек, хоть и не был амбициозен, но заботился о своей карьере, и о душевном благополучии своей семьи, и дорожил друзьями, и общественным мнением, и еще множеством других вещей, о которых Джаред, возможно, даже понятия не имел. И для этого замечательного человека он, Джаред, действительно был готов на все.
Начался зиминй хиатус, Джаред сгонял в Сан-Антонио, а затем - в Лос Анжелес, соскучился - Дженсен собирался улетать на отдых в Белиз, и за пару дней Джаред планировал авансом наверстать упущенное в предстоящие две недели. Дженсен благополучно отбыл на юга, Джаред по обыкновению обосновался в его квартире, у него еще были дела в городе, когда раздался очередной звонок с очередной просьбой.
На этот раз - предстояло посетить вечеринку по случаю открытия фотовыставки, при съемках части шедевров которой Женевьев предстала в роли модели… И ей совершенно не с кем было пойти - ну да, во всем огромном Лос Анжелесе не нашлось ни одного человека, кроме Джареда, которого и быть-то здесь не должно было.
Вот поэтому он стоял сейчас в прихожей, в узком пальто, причесанный и надушенный, до невозможности красивый и совершенно несчастный.

- Где чудовище? - в голосе Дженсена, слегка искаженном динамиком телефона, Джаред не услышал подобающего случаю сочувствия, напротив, Дженсен был бодр, весел и полон сарказма.
Джаред совсем сник.
- В ванной, на дорожку носик пудрит… - уныло ответил он, снова глядя в зеркало и пытаясь определить степень собственной свободы, осторожно поднимая руку и напрягая мускулы. Шов на спине угрожающе затрещал, Джаред испугано замер, поспешно опустил руку и покосился в сторону двери в ванную.
- Отрабатывай, чучело, - Дженсен на том конце провода откровенно над ним издевался. - Это научит тебя впредь держать язык за зубами.
Джаред никогда не скажет, что делает все это не ради себя… ну просто делает, и все. Он тихо вздохнул, но Дженсен, похоже, услышал.
- Джей, - его голос теперь прозвучал сдержано и гораздо тише, - никто ведь не говорил, что это будет легко.
Джаред вздохнул снова. Ну да, в мире, где геи - гендерное меньшинство, двум натуралам, неожиданно ставшим геями, легко не будет точно. Знает он все это, но черт, как же его это все достало…